– Когда по решению партии и правительства здесь решили строить мемориальный музей, выделили, по-моему, 9 миллионов, по тем временам очень много. Начали строить как-то издалека: школу построили, заасфальтировали дороги... Потом составляли план реставрации, обмеряли все до последнего плинтуса. Потом был план охранной зоны...
(Все шло активно, Николай Аркадьевич был тогда здоров, слава Богу.) И в этот план входила реставрация церкви. И как только доходило до этого вопроса, все дела приостанавливались. А Коля говорит: пока церковь не начнете делать, дальнейших работ не будет. Потому что он знал: если этот вопрос обойти, церковь вообще не сделают.
Церковь была в ужасном состоянии – купол сломлен, там хранили горох, дуст. Это все было очень печально, потому что и строили-то ее Пластовы: отец Аркадия Александровича был псаломщиком и помогал отцу делать росписи, мать служила в церкви: продавала просфору.
Николай Аркадьевич настаивал, что должна быть церковь, она даже архитектурно держит все село. Но все начальство, которое было после Скочилова – говорили «нет»! И вот пришел Колбин. И в первое же посещение он сказал: конечно, давайте. После этого работа пошла.
Там, видимо, Николай и подорвал свое здоровье. Потому что там была гора дуста. И семья Пластовых пошла разгружать этот дуст: не надели даже марлевые повязки! Через некоторое время у него астма началась, может быть, это был толчок, не знаю...
Но когда все-таки церковь восстановили, Коля сказал: вот итог моей жизни, я счастлив.
Записано 22.2.2003 г. в Прислонихе.